И только роится беспокойный улей на полочках в голове, где прежде был, пусть и не идеальный, но порядок. Вспоминается и не верится - ведь время, оказывается, действительно может быть живым. Может бежать тонкой струйкой, успокаивая и лаская - всё будет хорошо.
Хьюстон, Филадельфия, Нью-Йорк... Такой невероятно плоский и душный Техас. Удивительно, как же такое бывает - садишься в самолёт в валенках и куртке и, выходя из него, пытаешься скинуть липкую тёплую влажность, окутавшую тебя всю - с головы до ног. Как же может быть, что всё такое плоское - действительно блин. И в такси, глядя в окно, невольно ловишь себя на том, что глаз всё ищет и ищет ту самую черепаху. И непременно слонов. Отогревшись, кажется, что все они обязательно небесно-голубые. А как же иначе? И уютный, пахнущий невероятными специями, шофёр что-то рассказывает, вовлекает тебя в разговор, пытается даже, кажется, спорить... И надо, обязательно надо, всё это запомнить - чтобы потом обязательно записать, чтобы не забыть. Ведь черт его знает - может и не будет такого больше? Не будет этого запаха специй - острого, сводящего с ума, вызывающего бурление в животе и невероятное желание окунуться с головой - хотя бы попробовать. Галочка поставлена - обязательно запомню, обязательно запишу, ведь забуду же.... Но... Завтра - сегодня не с руки... А вот завтра....
А завтра уже вспоминается шумный, суетливый, бурный, сводящий с ума своей энергичностью, но всё же тёплый и даже по-своему уютный Нью-Йорк. И, конечно же, красавица Филадельфия - пахнущая, кажется, коржиками с корицей и густым, непрозрачным пивом, сделанным по рецепту самого Вашингтона. И это тоже обязательно надо - ведь забуду же... А как же можно забыть ту таверну, в которой бывало обедал Вашингтон и, поднимая глаза вверх, любовался таким уютным небом Фили - и звучит даже как-то по бабушкиному - Фили... Филадельфия. Нельзя не написать, жалко забыть. А Нью-Йорк? А как же самое шумное, заполненное туристами, неоном и обжигающими сосисками с капустой, купленными у первого же попавшегося уличного зазывалы, место? Он забирается куда-то под кожу, и легко верится, что полюбив его однажды, наверное, не избавишься от него никогда - пусть и без особой взаимности. Да и не нужна мне взаимность - мой самый любимый, самый взаимный Иерусалим всё равно ревнив до отвращения и не потерпит такого рода вольностей. Но я потихоньку - пока он спит... Пока его прохлада далеко. Я не изменяю - нет - я просто открываю в себе ещё чуть-чуть места и для этого гиганта. И как же можно не написать? Обязательно надо.... Обязательно... Но... Завтра - сегодня голова чугунная, напоминающая знаменитый "Утюг" - такая же треугольная и немного нелепая. Завтра...
А сегодня? А что сегодня... Сегодня хочется завернуться в прохладу обещанного в ближайшее время снега, хочется пить горячий кофе и есть шоколад с перцем - обязательно с перцем. Ведь иначе он сладкий. А сладкое я не люблю.....
