kizune, - пятка. Не знаю, получится ли семь, но попробуем хоть что-то.Пятка, носок, пятка, носок. Всё началось с того, что Юльку взяли в балетную студию. Нет, не так. Всё началось с того, что я узнала о том, что Юльку взяли в балетную студию. И мне немедленно захотелось. Сразу. Мне было шесть лет, и я была слишком взрослой для балета. Туда таких уже не брали. Но мы этого не знали и поехали записываться. У меня не было никаких сомнений, что меня возьмут. С порога я побежала переодеваться. Нина Григорьевна объясняла моей маме, что, к сожалению, группа уже набрана; что, к сожалению, я уже слишком взрослая; что, наверное, можно попытаться в группу народных танцев. Мама расстраивалась и только повторяла: как же так, что же я ей скажу? Она уже убежала переодеваться. Я выбежала полная надежд: уже в маечке, шортиках, чешках. Огромный бант на голове - белый, под цвет маечки. Мама эти банты делала сама: мы покупали метры капроновой ленты, и мама скручивала их в розочку. Скручивала и скручивала, пока не получалась огромная розочка. Эта великолепная розочка была почти размером с меня. Она смешно качалась каждый раз, когда я наклоняла голову, и казалось, что она живёт собственной жизнью. Я выбежала уже переодетая, парадная белая розочка на голове. Я подбежала к Нине Григорьевне, будто нет никаких сомнений, что меня уже взяли. Нина Григорьевна замолчала на секунду. Посмотрела на меня и на маму: это Ваша дочь? Мама кивнула. Мама пыталась найти слова: правильные слова. Как же мне объяснить, что меня не берут? Как же объяснить так, чтобы не разочаровать? Как же... Я её беру! - твёрдо сказала Нина Григорьевна, - Я не могу не взять девочку, у которой такие глаза. Девочку с такими глазами я обязательно возьму. Я взяла её за руку и мы пошли в зал.
Так и получилось, что меня взяли в балет за красивые глаза. Буквально за красивые глаза.
Пятка, носок, пятка, носок. Тяни носок, тяни. Теперь пяточку. Тяни пяточку, тяни. Ещё, ещё, что ж ты, как деревянная?
- Подъём маловат. Надо развивать подъём, - объясняла Нина Григорьевна моей маме.
- А как развивают подъём?
- Очень просто. Пусть бутылки по полу катает. Что бы ни делала в этот момент, пусть катает по полу стеклянную бутылку. Левой ногой, правой ногой. Пятка, носок, носок, пятка.
Я катала стеклянные зелёные бутылки по полу. Всё время. Бесконечное количество раз. Пятка, носок, носок пятка. Тяни носок, тяни, ещё тяни. Теперь пятку, тяни пятку, ещё, ещё, что ж ты такая деревянная? Я делала уроки и машинально катала бутылку. Если её сдать, то можно получить пять копеек. Нет, не то - пятка, носок, пятка, носок, тяни, ещё тяни. В этой бутылке был тархун. Вкусный зелёный тархун. Если выпить много и за один раз, из носа начинали идти пузырьки. Или, по крайней мере, казалось, что из носа идут пузырьки. Тархун щипал язык и оставлял травяное послевкусие. Пятка, носок, пятка, носок. Тархуна много нельзя. Ничего много нельзя. Потому что поправлюсь и не смогу прыгать. Не смогу летать. И так ноги деревянные. Тяни давай, тяни - носок, носок, носок. Теперь пяточку, пяточку.
У Юльки дома был станок. Настоящий станок. На всю стену. С зеркалом. Можно было тренироваться как в зале. В зале станки были по стеночкам. Мы разлетались в разные стороны и занимали исходные позиции. Рука на станок, голова чуть повёрнута, четвёртая позиция, вторая рука полусогнута, поднята на уровень плеча. Поехали: и раз, и два, и три. На носочки, на носочки, тяните, девочки, тяните. Ножки прямые, руки мягкие. Лебединое крыло: и раз, и два. Пятка, носок, пятка, носок. В зале приятно пахло деревом и было всегда очень светло. Свет отражался в зеркалах и было удивительно, что за дверью сейчас темнота, почти ночь. Было удивительно, что за дверью кто-то ходит просто так и не задумывается о том, что надо тянуть носочек. И пяточку. Не задумывается о том, что деревянная пятка, деревянный носок.
Я хотела стать балериной. В те моменты, когда забывала о том, что хочу стать врачом - как бабушка. Или пианисткой. Вот только сольфеджио - это ужасное сольфеджио. Кто придумал это ужасное сольфеджио? Кому оно вообще нужно? Белла Георгиевна - сухонькая старушка. Мне, шести-семилетней казалось, что ей сто лет. Или даже, может быть, двести. Почему-то она напоминала Тортиллу. Только Тортилла была добрая, а Белла Георгиевна - очень строгая. Совершенно седая. Седые кудри: высокий дом на голове. Очки на пол-лица. Маленького роста. Мы сидели в длинном узком классе, все за одним длинным деревянным столом, на длинной деревянной лавке. Мы сидели и записывали. И этот урок не кончался и не кончался. Что же мы там учили? Услужливая память позаботилась, стерев эти уроки если не совсем, то почти полностью. Спаренный урок с Беллой Георгиевной: первый - сольфеджио, второй - музыкальная литература. Какая тоска была на них сидеть. Хотелось на улицу - там тутовое дерево. Целых два. На одном чёрный, на втором белый. Ягоды свисали, будто разноцветные серёжки. Можно было залезть на дерево: если немного подтянуться, потом поставить ногу в эту ложбинку, натянуть носочек, ещё чуть-чуть и хоп! И можно есть тут гроздьями. Язык становился чёрным, губы чёрные, ладони чёрные и, кажется, на белую рубашку немного попало. А вот это не годится - мама увидит, ух достанется. Но это потом. Сейчас только тут. Сейчас съесть сколько влезет. Пока никто не видит. Пока никто не кричит: прекрати есть немытое! Много они понимают, если помыть, это уже совсем не то. Это уже ненастоящее - будто купили на рынке, чинно помыли, сели, и каждому - по ягодке. А тут - сидишь на дереве, лопаешь его гроздьями и не забываешь: пятка, носок, пятка носок, тянем носочек, тянем пяточку. Носочек, пяточку, носочек, носочек, пяточку, пяточку. Пока кто-нибудь не заметит: а ну, слезай с дерева! Что это за мода! И тогда с визгом спрыгиваешь, подбираешь портфель, валяющийся в пыли под деревом, и, прижимая целую горсть тута к груди (всё равно рубашка грязная, одним пятном больше, одним меньше), бежишь. Пока Белла Георгиевна не вышла и не увидела, что ты тут на дереве. Вместо ужасающего, но столь любимого ею, сольфеджио.
В балетное училище я поступать не стала. Очень хотела, но не стала. Целый месяц я плакала, слушая папу: ты и балериной не станешь, и по всем предметам отстанешь. И потом, предположим, ты туда поступишь. Предположим. Тебя сразу запишут в четвёртый класс. А ты сейчас переходишь в шестой. Ты понимаешь, что ты будешь третьегодницей? Ты понимаешь, что это вообще значит? Ты понимаешь, что в тридцать ты уже будешь на пенсии? К тому же, без нормального образования. Что ты будешь знать, кроме своего - пятка, носок? Мы приехали на вступительный экзамен. Нина Григорьевна договорилась, чтобы меня посмотрели. Несмотря на то, что все экзамены давно прошли. Несмотря на то, что только с четвёртого, а я уже в шестой, несмотря ни на что. Девочка с такими глазами должна получить свой шанс, - объясняла маме Нина Григорьевна. Мы сидели в лобби огромного и прекрасного балетного училища. Мимо нас стайками пробегали тоненькие девочки - с розочками на головах. Пробегали и было видно, что они ученицы - носок, пяточка, носок, пяточка. Балерины ходят по другому. Мы все с пятки на носок, а балерины с носка на пятку. И оттого походка кажется воздушной, будто летает. Я смотрела на них и думала, что если меня возьмут, я буду каждый день думать только о том, что надо тянуть носочек. И пяточку. Мне так нравилось учиться. А сейчас ещё химия начнётся. Мама очень любит химию. Мама же химик. А бабушка сказала, что через два года мы будем учить анатомию. Это страсть, как интересно. Там и про пятку, и про носок. Я сидела и плакала. Откуда-то появилась женщина с большой тетрадью. И я поняла, что меня сейчас вызовут. Задыхаясь от слёз, я схватила маму и потащила её. Потащила сквозь большие стеклянные двери, по ступенькам вниз. Прочь, прочь отсюда.
Я познакомилась с Розанной много лет спустя. Высокая, на целую голову выше, тонкая, натянутая, как струна, прямая - можно было линейку приставить. Мы познакомились в еврейском клубе. Тогда все ходили в еврейский клуб. Там было весело. У Розанны чёрные блестящие волосы, скрученные в тугой кокон прямо на макушке. Кокон обернут сеточкой. Волосы стянуты так туго, что кажется, что весь лоб натянулся и пополз вверх. И ходит Розанна иначе: носок, пятка, носок, пятка. Носок натянут, кажется, будто плывёт. Будто лисица передвигается осторожной поступью. Мягкой, натянутой. Балерина! Розанна училась в том самом училище. Я приходила ждать её после уроков, и мы шли гулять. Я сидела в огромном блестящем лобби, заставленном зеркалами, и незаметно наблюдала за стайками девочек. Все девочки так красиво ходили: носок, пятка. Носок натянут. Пяточка опускается. Носок, пятка. И не замечала, как машинально начинала тянуть носок и катать по полу невидимую бутылку: носок, пятка, носок, пятка. Тяни, тяни, что же как деревянная? И иногда сосало под ложечкой - почему же я отказалась тогда, почему не решилась?
У меня очень высокий подъём. Продавцы обуви неизменно восхищаются и сокрушаются одновременно. Как же красиво! Как же тяжело подобрать обувь. Если натянуть носок, должен быть прямой угол. Если сильно натянуть, ещё меньше. Тяни носок, тяни. Пятка, носок. Я до сих пор сажусь на шпагат. И каждый раз тяну носочек. Пятка - опора, на полу, носок натянут, спинка выпрямлена. Тяни носок, тяни спинку, что же, как деревянная?
Получилось одно. Прости, Юля. Может быть, получится ещё одно. А, может, и до семи дотяну.
Пятка, носок, пятка, носок...
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →