Когда я с кем-нибудь разговариваю, я предполагаю, что и собеседник живёт в стране розовых пони. Это же чудесно, на самом деле, жить в этой стране. Мне хочется, чтобы собеседнику было приятно -- так же, как приятно мне. Вот, к примеру, меня спрашивают -- ты что, дура что ли? И я тогда радостно отвечаю -- да, конечно дура. Во-первых, это так и есть. Во-вторых, данный вопрос уже содержит ответ, а мне не хочется разочаровывать. В-третьих, если меня такое спрашивают, то я понимаю, что, на самом деле, мне пытаются найти оправдание -- я, может, что-то не то сказала, или как-то не так выразилась и та сторона искренне надеется, что если ответ да, то тогда это и есть -- вот оно, объяснение всему, что так удивило. Для меня мелочь, а собеседнику приятно.
В стране розовых пони почти никто не ругается, не сердится, не обижает и не обижается. Разве что ужасно обидно, когда просишь принести прекрасного холодного пива, а тебе (исключительно по ошибке, без всякого умысла) приносят безалкогольную (к тому же диетическую) гадость. Честно говоря, я вообще не понимаю кто это может пить. Наверное, они живут в стране зелёных драконов -- что-то исключительно нехорошие мысли приходят после первого же глотка.
Я живу в стране розовых пони. Поругаться я могу только с тремя людьми -- с Ыклом, мамой и чадом. Ругаться со всеми вышеперечисленными -- просто таки положение обязывает. И правда, как же можно не ругаться -- если не поругаешься, то непонятно как мириться, а мириться всегда весело.
Вот сижу я вся злая -- от корней волос до самых отстриженных ногтей, а он такой -- ты всё ещё злишься, да? Ну сколько можно -- ты сама-то хоть помнишь почему ты злишься? Я ничего не отвечаю (не помню, но не признаюсь ни за что) и только гордо смотрю в сторону. А он тогда -- ну слушай, давай лучше пиво пить и сыр есть -- камамбер хочешь? И я тогда уже не молчу, я бубню -- не хочу твой дурацкий камамбер, хочу гауду с зирой. И вот он идёт на кухню, а я кричу: и не забудь лук! Лук не забудь, -- кричу я, и добавляю, -- балда! Он приносит пиво, садится и сообщает -- сама балда! Мне даже думать не надо, я сразу отвечаю -- конечно же балда, раз живу с балдой!
Или вот, к примеру, с мамой. Вот поругаемся мы. Она сердится и говорит, что не хочет больше разговаривать, я говорю -- ну и не надо. И обе гордо кладём трубку. И вот кладу я трубку и сижу очень гордо -- минут пять. И я все эти пять минут ужасно гордо сижу, а она всё не звонит. И вот тогда я звоню и говорю: я извиняюсь, что мы, как две дуры, друг на друга накричали. И она тогда бубнит -- правильно делаешь, что извиняешься. Ещё немного бубнит и потом: слушай, подожди ты, я тебе рассказала про тётю Женю? Про какую тётю Женю? -- удивляюсь я. Как про какую, ну вот эту -- я же рассказывала тебе, ты просто забыла. А что я, собственно, сказать-то хотела? Забыла. Потом вспомню. А я тебе сказала или не сказала -- мы купили мне шикарную юбку и отцу изумительные джинсы, вот просто изумительные. Я слушаю, а потом говорю -- давай, я тебе позже перезвоню -- мне сейчас бежать надо. И мама немедленно в ответ: беги куда хочешь, главное, сама же позвонила, ну всё, пока. И я не успеваю ничего сообразить, а там уже короткие гудки.
Ну а с чадом совсем просто. Она чего-то там делает, вернее, не делает, ещё вернее, делает, но совсем не то, что нужно, а я говорю -- я сейчас буду сердиться и тогда мы обязательно поругаемся, тебе оно надо? Тогда чадо смотрит на меня хитро и гладит по голове -- не будешь ты сердиться, ты хорошая, ты очень хорошая. Я бубню -- буду сердиться, буду, -- и стараюсь не смеяться. Чадо меня гладит и строго сообщает: мама! не бубни! Мама, мама -- слышишь? Не бубни! Папа, -- радостно подзывает она проходящего Ыкла, -- мама бубнит! Скажи ей, чтобы перестала бубнеть! Не дожидается ответа и немедленно радуется собственной удачной мысли -- протягивает руки к моему животу: вот идёт великий щекотальщик, вот идёт великий щекотальщик! Не бубни, мама, не бубни!
Больше я ни с кем не ругаюсь -- я совсем не знаю как мириться. А если не знаешь как мириться, то лучше и не ругаться вовсе.
Я живу в стране розовых пони. Впрочем, иногда мне кажется, что она живёт во мне.
