Всего один раз, очень давно, когда я в первый раз в жизни приехала в Париж, я пошла в музеи. Но, несмотря на то, что я пошла, с маминой точки зрения, это был бессмысленный поход. Мы как-то делились впечатлениями и она гордо рассказала мне, что за пять часов обошла весь Лувр. Почти бегом, признавалась она, но зато практически весь! Мне было очень стыдно. Я была в Лувре. Мы провели там восемь часов и успели посмотреть небольшой зал импрессионистов, небольшой зал голландцев и статую Ники. Осмотр статуи Ники занял около двух часов. Я сидела, стояла, садилась на пол, обходила с разных сторон, но я никак не могла от неё отойти. Мне всё вспоминался Ремарк, я сидела и думала -- что же он тогда чувствовал, когда приходил смотреть на Нику. Хотелось парить вместе с ней, улететь, хоть ненадолго, куда-нибудь -- где тебя никто не найдёт. Помолчать. Больше, в общем-то, я посмотреть ничего не успела.
Хотела посмотреть на Джоконду, пыталась даже пробиться сквозь толпу с фотоаппаратами, говорящую на всех языках на свете, углядела отражения людей в стекле, за которым она прячется. Подождала некоторое время и убежала к Нике.
Та поездка в Париж была, кажется, последней поездкой, в которой я ходила в музеи. Если бы я летела туда сегодня, я бы в музеи не пошла. Впрочем, сослагательное наклонение здесь излишне -- я действительно не пошла.
Мне кажется, в музей можно идти только в том городе, который ты уже хорошо знаешь. Ты чувствуешь его дух, знаешь его настроения, скамейки в парке с тобой вежливо здороваются, а старый дуб на опушке сдержанно кивает и бросает горсть желудей, приветствуя. Тогда можно идти в музей.
Я приезжаю в разные города и брожу по улицам. Я не иду в музеи, я иду на рынок. Я не смотрю произведения искусства, я украдкой наблюдаю за людьми. Они пьют кофе на улице, бегут по делам, опаздывают жить свою стремительную жизнь. Спешат. Или лениво мешают сахар в капуччино. Я смотрю и восторгаюсь.
-- Как такое может быть, -- восклицала мама, -- ты всё ещё не сходила в Метрополитен?
-- Нет, не сходила, -- качала головой я, и вспоминала дивные пирожные из небольшого кафе где-то на третьей авеню. Мы забрели туда совершенно случайно. Познакомились с какой-то барышней на улице, она присоединилась к нашей прогулке и долго рассказывала про это кафе. Всё говорила, что там и только там подают настоящий горячий шоколад. Кажется бельгийский. Мы шли и шли, сворачивали, поворачивали, улицы пустели и казалось, что мы никогда не дойдём. И когда я уже была готова зайти в любое кафе только, чтобы, наконец, выпить кофе, именно тогда она осмотрелась и указала пальцем -- нам туда! Мы зашли в небольшое кафе, заказали горячий шоколад и какие-то пирожные -- величиной с ноготок. Это был очень правильный горячий шоколад. Как жалко, что я совсем не помню где это. Где-то на третьей авеню. Как же я могу пойти в Метрополитен, если я даже не могу вспомнить где можно выпить чашку лучшего на земле горячего шоколада.
-- Ну, послушай, -- смотрела на меня мама в ужасе, -- ведь там, в Амстердаме, самый знаменитый музей Рембрандта. Ты же любишь Рембрандта, как же вы не пошли? Я бы пошла. Нет, ну как можно?!
Я очень люблю Рембрандта, несмотря на то, что не очень люблю классику. Но если у тебя в Амстердаме всего день, то -- простите, дорогой Рембрандт, мы обязательно увидимся, но в следующий раз. Или в после-следующий. Когда-нибудь. Я обещаю Вам, господин Рембрандт. Вы понимаете, у меня есть всего день. Даже не день -- часов девять всего. И мне обязательно надо посидеть на каналах, попить пива, посмотреть на лебедей, сходить в запретное логово разврата (боже мой, Вы даже не представляете, дорогой Рембрандт, что там произошло -- они мне подмигивали из-за занавесок. Как Вам это нравится, а? Вот и я в восторге!), забежать в секс-шоп (какой ужас, мы не доросли, перестань так глупо хихикать, они сейчас черти что о нас подумают. Уже подумали. Тикаем, скорее -- ведь догадаются же, что, несмотря на кажущуюся взрослость, аки дети малые, впервые увидевшие презерватив), посидеть на мостовой и посмотреть на дома с цветными, будто приклеенными, фасадами. Они там совсем другие. А Вы, господин Рембрандт, не обижайтесь, но Вы везде один и тот же -- что здесь, что, к примеру, в Нью-Йорке. Правда и там у меня не было на Вас времени.
-- Вы были сейчас хоть в одном музее? -- вздыхает по телефону, но уже знает ответ, -- нет конечно, кого я спрашиваю. Вот я бы обязательно узнала где там музеи и все бы обошла.
У меня не было времени на музеи -- я даже знаменитые ттокбоки попробовать не успела, где же мне музеи успеть.
Я не успела побродить по маленьким улочкам, посмотреть на людей, понять как же тут живут, что пьют, почему грустят. Не успела посидеть и вдоволь насладиться обжигающими горло закусками. В сочетании с ежевичным вином они особенно прекрасны. Я не успела понять какое же там лето и как может быть, что некоторые деревья уже красные.
В Принстоне они тоже становились красными. Мне казалось, что они всегда красные. А потом надо мной смеялись, указывая на ещё одно, покрасневшее за одну ночь, дерево -- смотри-ка, его тоже покрасили.
Я обязательно схожу в музеи -- разные и прекрасные. Потом. После того, как узнаю где самый лучший горячий шоколад, почему покраснели деревья и где находятся все те беседки, в которых сидишь и не чувствуешь времени. Я полечу туда -- вместе с Никой.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →