Жесты рождаются до слов. Сначала появляется жест, пробуется, повторяется и только потом появляются слова. Иногда этих слов катастрофически не хватает -- короткий прекрасный жест вдруг теряется за бетонным нагромождением букв. Тогда к чёрту летят буквы и снова сидишь, пробуешь жест на вкус, закрываешь глаза, пытаешься понять ощущение -- для чего он здесь, почему именно он, что я пытаюсь сказать, что мне пытаются сказать, о чём думает человек, задумчиво поглаживающий переносицу полусогнутым указательным пальцем? Мелкие описания жестов говорят мне о герое подчас больше, чем любое другое описание. И как-то становится понятно -- мой это герой или нет.
Мой герой повторяет некоторые мои жесты, дополняя их новыми, до того ни разу не опробованными, но сразу приросшими. Боже мой, ведь это мой жест -- я его, наверное, когда-то знала, потом забыла, потом была какая-то другая жизнь, в которой он мне больше не пригодился. Но я точно знаю, что этот жест -- мой. Вот моя героиня. Я вижу её лицо, я вижу её изумительные глаза, кажется я видела её когда-то, может во сне. Но пока она статуя. До первого жеста. До первого раза, когда она сцепит пальцы, проведёт сцепленными пальцами по волосам -- от лба до затылка, словно приглаживая, словно расправляя невидимое нечто. После этого она оживает и я точно знаю какой у неё характер. Один жест определяет всё или ничего. Иногда мне кажется, что описания внешности излишни, они мешают, не дают подставить себя, прожить чужую жизнь за то время, что читаешь.
Невероятно интересно погружаться в чужую жизнь, в чужие реалии. Свои представляются обыденными и не представляющими интереса. И правда, кому может быть интересно как я пошла в магазин, говорила с продавцом, улыбалась прохожим, забежала в небольшую лавку только для того, чтобы понюхать цветов и погрозить смешному поросёнку, смотрящему на меня сверху с огромного воздушного шара. На шаре витиеватая надпись -- кого-то поздравляют с днём рождения, поросёнок доедет до чьего-то дома, улыбнётся и поздравит с днём рождения кого-то другого -- чья жизнь, без всякого сомнения, невероятно интересна. Уже хотя бы потому, что я о ней ничего не знаю. Но если бы мне дали возможность узнать, то, наверное, мне бы хотелось, в первую очередь, узнать чем эта чужая жизнь напоминает мою. Иначе что мне до неё.
Человек любит больше говорить, чем слушать. Любит говорить о себе больше, чем о других. Рассказывать о своей жизни то, что другим неведомо и незнакомо. Но самое интересное начинается тогда, когда в чужой шкатулке вдруг находится твоя бусина. Она туда случайно попала, об этом, кроме тебя, никто и не знает. Но она там -- смотрит на тебя, переливается. И тогда это уже не совсем чужая жизнь -- она немного твоя, она немного та, которую ты можешь примерить -- жмёт, не жмёт. Своя не жмёт никогда -- она моя, как же она может жать. Я её выбрала, любовно построила, склеивала прозрачным раствором невидимые кирпичи -- чтобы стояли именно так, чтобы даже косые трещины были такими, как мне того надо. Это мои трещины -- они там специально, они должны там быть. Без них это не моя жизнь. Без них я не знаю о чём речь. И всё равно, раз за разом, я примеряю чужие жесты, пробую на вкус чужую жизнь. Раз за разом возвращаюсь в свою и радуюсь -- только она не жмёт.
