-- Куколка, какая у тебя красивая юбка! -- ко мне обращается мужчина лет пятидесяти. Его немного качает из стороны в сторону, на голове у него ярко-зелёная пластмассовая шляпа, на шее бусы: крупные разноцветные цветы покачиваются в такт; поверх скучных джинсов юбка из нарезанной золотой фольги; в одной руке он держит длинный золотой жезл, во второй сигарету, -- У тебя, случайно, не найдётся зажигалки? -- Он наклоняется ко мне, подмигивает и выдыхает облако -- сразу понятно, что он хорошо выполняет главную заповедь. Облако, представляющееся красным, окутывает меня с головы до ног. Окутывает малиновую прядь и мою ярко-розовую юбку, являющуюся моим непрерывным источником счастья и радости. Право слово, для счастья надо так мало -- несколько десятков метров ярко-розового тюля, собранного в несколько слоёв замысловатых воланов и рюш.
-- Куколка, ну какая же ты красивая, -- он смеётся и качается. Ему хорошо. Ему необходимо поделиться своим счастьем. Помахать волшебным золотым жезлом, чтобы передать немного своей счастливой безалаберности дальше. Я протягиваю зажигалку и благодарю за комплимент. Юбка качается от любого движения и благодарит тоже. Нам с юбкой очень приятно.
-- Куколка, с праздником тебя! -- он всё машет и машет жезлом и мне кажется, что если я буду потихоньку загадывать желания, то все те, которые придутся на очередной взмах, обязательно сбудутся.
По улицам гуляют феи, бабочки, ведьмы, кошки и волшебные безымянные существа. Улица заполнена неоновыми цветами -- зелёные шляпы, розовые волосы, золотые юбки. Можно быть кем угодно. Главное, не отличать Амана от Мордехая. Впрочем, кто их вообще видел?
*******
Чадо хотела быть коровой.
-- Ты точно не хочешь быть принцессой, к примеру? -- осторожно спрашивала я, предчувствуя океан принцесс.
-- Нет, не хочу! -- упрямо морщилась чадо, -- Хочу быть коровой! Я буду вот так наклоняться, -- она наклоняется, разводит руки в стороны и делает страшную гримасу, -- и вот так вот мычать, -- чадо набирает воздух в лёгкие и издаёт низкий протяжный звук -- Муууууу!
-- А почему так страшно? -- подначиваю я, -- Ведь коровы же добрые. Они молоко дают, траву жуют, никого не обижают...
-- А я буду страшной коровой! -- немного подумав, парирует чадо, -- молоко у меня кончилось, трава засохла, я страшно мычу и вот так вот бегаю за всеми!
В садике всё, как я и предполагала -- по одной стенке девочки принцессы, по другой мальчики --бэтмены и люди-пауки. По центру чадо -- страшная корова, у которой кончилось молоко и засохла вся трава. Муууу, -- грозно мычит чадо на принцессу. Муууу, -- поворачивается страшная корова к безобидному человеку-пауку.
-- Мама, я подумала, -- сообщает мне чадо, -- на следующий Пурим я хочу быть человеком-пауком! Не хочу больше коровой. А то корова я совсем одна, а так -- нас много.
Я пытаюсь вспомнить когда я перестала хотеть быть как все. Я вспоминаю и понимаю, что мне никогда не хотелось. Мне нравится быть единственной коровой среди океана принцесс и тайги людей-пауков. Но, как чадо уже заметила -- все люди разные. Пауком так пауком -- может, ещё передумает.
*******
-- Как, вы ещё не купили уши Амана? Вы с ума сошли?
Я слушаю, киваю и думаю о том, что надо обязательно срочно купить. И правда -- какой же Пурим без ушей. Соблазнительные треугольники из восхитительного песочного теста, доверху наполненные маком. Мак застревает в зубах, скрипит, щёлкает во рту. Ощущение, что всё теперь будет маковым -- маковое мясо, маковый хлеб, маковое молоко. Всё сладкое, скрипящее, и ароматно-маковое. Восхитительное песочное тесто -- в него почти не добавляют сахара. Ещё бы -- маковая начинка даст своё, куда уж слаще. Некоторые посыпаны сахарной пудрой. Пудра разлетается и весь ты похож на пуримское чудовище -- безымянное нечто, вымазанное чёрными маковыми крупинками и посыпанное сверху пудрой. А и ладно -- Пурим же!
-- Мама, нам сказали принести сладкие подарки, -- серьёзно сообщает чадо, -- я тебе сейчас всё объясню. Нам надо принести всякого печенья, ушей Амана -- мама, не забудь уши Амана, это самое важное! Ещё можно конфеты какие-нибудь или шоколадки... В общем, всё это надо купить, красиво завернуть -- мама, надо обязательно красиво завернуть! И принести в садик. А потом придут солдаты и заберут. Это в подарок солдатам, понимаешь, мама?
Я понимаю и согласно киваю.
-- Мама, а кто такие солдаты? -- чадо любит дарить подарки, но надо же хотя бы понимать кому даришь. Мы обсуждаем кто такие солдаты.
-- Мама, не забудь красиво обернуть, это самое главное! Надо вот так вот обернуть, завязать бантик, приклеить сверху что-нибудь красивое и ещё что-нибудь нарисовать и написать! Обязательно.
Я умею рисовать голову поросёнка с бантиком и домик с трубой. Правда, я сомневаюсь, что солдаты по достоинству оценят мои скромные таланты. Мы рисуем сердечко, пишем поздравление.
-- Мама, я знаю что надо нарисовать! Нарисуй ухо Амана! -- чадо в восторге. Внутри лежит коробка с ушами Амана и ей кажется, что это самый подходящий рисунок. Я облегчённо выдыхаю и рисую треугольник. Вписываю в него чёрный круг и закрашиваю. Немного думаю и дорисовываю чёрную волну за пределами -- пусть будет много мака, вкусного, сладкого, хрустящего и прилипающего к зубам -- Пурим же!
Сладкие подарки на Пурим -- шалахмонес. Нельзя скупиться. Чтобы корзинка была полной, сладкой и упоительной. Главное не уподобляться Нехамам и не съесть по дороге. Это, пожалуй, самое тяжёлое.
*******
Радио радостно поздравляет с Пуримом.
-- Осторожнее на дорогах, смотрите в оба, -- предупреждает милая девушка, -- у нас сейчас на улицах гуляют дети, -- добавляет она. -- Много детей! Принцессы, кролики, бэтмены, люди-пауки и.. -- я всё жду когда она скажет про корову, единственную в своём роде, страшную корову, у которой кончилось молоко и засохла трава. Я жду затаив дыхание, но у барышни кончился запал -- и все остальные! Осторожнее на дорогах, счастливого Пурима, ешьте побольше ушей Амана, пейте вино и... Пожалуйста, воздержитесь от поездок в Тель-Авив. Ну правда, для чего вам эти ужасные пробки?! Шоссе в Тель-Авив, как нам сообщают, -- серьёзно продолжает она свой репортаж, -- как подросток, отбившийся от рук. Что с ним ни делай, всё равно не слушается. Вот и сейчас, в праздник, все шоссе свободны, можно ехать куда угодно, а наш упрямый, отбившийся от рук, подросток всё хулиганит и хулиганит. -- Она заразительно смеётся, а я еду в Тель-Авив и всё жду когда же подросток перестанет хулиганить.
Мимо меня проносятся на мотоциклах люди-пауки, кошки и безымянные чудовища -- на головах у них розовые парики, на бёдрах золотые юбки, на шее крупные смешные бусы. Отчего-то мне кажется, что багажники их забиты ушами Амана и вином. Сейчас они куда-то доедут, сядут и начнут исполнять главную заповедь. Сразу после того, как покроются пудрой и маком. Пурим же!
