Осень в Лондоне почти такая же дивная как в Принстоне. Каждый раз, когда я вдруг вижу виды Нью Йорка я вдруг ловлю себя на том, что невероятно скучаю. И тогда я вспоминаю -- Лондон это почти Нью Йорк. Даже, наверное, богаче.
Ангелоподобный белокурый юноша с длинными, будто профессионально фортепианными, пальцами, тонкий и пластичный словно лебедь из детских воспоминаний, перекатывает хрустальный шар под завораживающую и успокаивающую мелодию посреди площади Лейчестер. Я присоединяюсь к бесшумной, затаившей дыхание толпе, и заворожённо смотрю как шар перекатывается из руки в руку, через плечи, через голову. Он плавно машет руками словно крыльями и я вспоминаю давно забытое -- девочки, сконцентрируйтесь, плавнее, плавнее, вы же не утки, право слово, вы -- лебеди! Шар то будто висит в воздухе, то неподвижно покоится на запрокинутой голове -- прямо посреди лба. Мне кажется, если подойти поближе, можно прочитать в нём будущее и прошлое. Настоящее читать не надо -- вот оно, бери и живи. Юноша всё перебрасывает шар, касаясь кончиками пальцев и мне кажется, что на мгновение все законы физики отменили. Их больше нет.
За юношей задумчиво возвышается Шекспир, окружённый струями воды, бьющими прямо из-под земли. Расстояние между ними почти метр и представляется очень соблазнительным их обмануть -- проскочить в момент затишья, да так, чтобы ни капли на тебя не попало. Мальчик лет восьми, громко смеясь, пробегает между струями -- прямо Шекспиру под ноги. Разворачивается и сосредоточенно смотрит на бьющую непонятно откуда воду. Собирается с мыслями и, дождавшись очередной паузы, проскакивает назад, крича от восторга. Он пробегает несколько раз, вдруг подбегает к отцу, хватает за руку и вот они уже вдвоём бегут между струями, залихватски смеясь и горделиво вскидывая руки к небу.
Вокруг осень. Неведомый художник раскрасил всё вокруг в самые невозможные цвета. Та самая осень, которую боязливо ждёшь и сумбурно радуешься её приходу -- по плану тоска, меланхолия и ожидание самого страшного, но она обманула -- она тёплая, обволакивающая и разноцветная.
*******
обязанности________
Я себя чувствую как в байке о Березине (великом, на мой взгляд, математике, чьими интегралами я занимаюсь с переменным успехом. Ударение, кстати или нет, на и). Я, кажется, рассказывала эту байку, но для понимания контекста расскажу, пожалуй, ещё раз.
Как-то, в одной из рабочих или каких-то там ещё поездок, довелось ему несколько дней подряд ночевать в сельской школе. В одно чудесное утро он услышал как за стеной сельская учительница объясняет детям как складывать дроби.
-- Дети, -- бодро звучал её голос, -- сегодня мы будем учиться складывать дроби, это очень просто. Для того, чтобы сложить две дроби вам надо сложить числитель с числителем и знаменатель со знаменателем.
Дождавшись конца уроков, Березин подошёл к учительнице, представился, рассказал откуда он, чем занимается в жизни и аккуратно и вежливо рассказал ей, что дроби складывают не совсем так, как она объяснила на уроке. Они сделали вместе несколько примеров и расстались довольные друг другом. На следующее утро он проснулся и услышал за стенкой
-- Дорогие дети, -- бодро говорила учительница, -- поступило новое указание из Москвы. Дроби мы теперь складываем вот так.
Я себя чувствую очень похоже. Мне прислали указания что надо рассказывать студентам на следующем занятии. В числе прочего там рассказывалось как славно мы умеем совершать арифметические операции над числами и строго-настрого указывалось, что подобные операции над множествами совершать ни в коем случае нельзя, ни при каких условиях. Это, во-первых, совершенно неверно, во-вторых, математически абсолютно безграмотно, в-третьих, просто-таки стыдно и пошло. Побойтесь всего на свете и никогда, слышите, никогда не складывайте множества!
Давайте я сделаю ещё одно небольшое отступление. Был такой великий математик Минковский. Он определил операцию, которую сегодня называют суммой Минковского. Операция рассказывает о том как складывать всякие разные множества. Определение гласит -- если вам даны два множества А и Б и вы хотите их сложить (рискнуть, по крайней мере), то, что получится в ответе, будет попарной суммой (всех) элементов этих множеств. К примеру, вы хотите сложить интервал [0,1] с интервалом [17, 23]. В ответе вы получите интервал [17, 24], так как это именно то, что получается, если сложить все элементы первого интервала со всеми элементами второго. А что делать если множества не являются множествами чисел, а являются, к примеру, странными множествами, в которых элементы крокодилы и олени. А очень просто, говорит нам Минковский: если вы определите вначале как складывать двух крокодилов (или оленей, или крокодила с оленем) между собой, то вуа-ля -- больше вам, собственно, ничего не надо. Вам надо уметь складывать два любых элемента. Любых, но только два.
Посмотрела я на это и изумилась -- господа хорошие, ну как же так! Ведь они потом приходят ко мне и я вовсю нагло складываю множества. Не стесняясь и не прячась. Но я же не подозревала, что теперь мне надо будет сообщать им, что поступило новое указание из Москвы: множества теперь можно складывать!
Обсуждение с причастными свелось к следующему -- ты, дорогая, сказали мне, делай что хочешь, но мы пока будем придерживаться того, что это, может, и можно, и даже, наверное, не безграмотно, но это совсем-совсем другое и пока не надо, пожалуйста, ради всех святых, не надо этого делать.
Душа поэта, то есть моя, не выдержала и поделилась страшным секретом. Теперь мы дружно это знаем и мне не придётся сообщать о новых указаниях. По крайней мере, той несчастной кучке, которой угораздило попасть сейчас ко мне.
*******
маленькое счастье_____
Школьные знания дивная штука. Нас учат многому, мы сдаём экзамены, мы тащимся в школу хоть в дождь, хоть в снег, хоть в зной, несмотря на то, что вставать когда ещё темно бесчеловечно, а слушать о высших молекулярных соединениях в восемь утра сущее издевательство. И всё это для того, чтобы через десять-пятнадцать лет не помнить практически ничего из того, что ты мучительно вбивал в голову. Я уже не говорю о том, что жизнь меняется и арбуз уже не ягода, а Плутон со стыдом изгнали из списка планет.
-- Мама, -- радостно подбегает чадо, -- ты знаешь сколько литров воды поглощает эвкалипт? А какое растение растёт не вниз, а вверх? А как называются растения, которые хранят все запасы воды в корнях?
-- Погоди, -- растерянно смотрю я по сторонам, -- я, честно говоря, не знаю ответа ни на один из этих вопросов. А вот ты мне скажи -- сколько будет 1099 минус 104.
-- Ха! -- смеётся чадо мне в лицо, -- это легко! Это будет... -- она задумывается на секунду, сосредоточенно трясёт головой и сообщает, -- 995! А теперь ты!
Чадо учит ботанику. Нет, у нас, официально, я действительно являюсь специалистом по ботанике. А как может быть иначе, если у Ыкла: какое это дерево? зелёное!, а я отличаю кипарис, дуб, сосну, ёлку и иногда даже клён. Ещё конские каштаны могу опознать (боже, как они дивно цветут, я такого вообще никогда, кажется, не видела, но я отвлеклась). Но на этом мои познания заканчиваются.
-- Мама, что ещё в семействе мха? А грибы -- это царство или семейство? А клён -- это что?!
-- Стоп! -- радостно останавливаю её я, -- клён -- это дерево! Это я точно знаю. А грибы... Это грибы, кажется, там больше ничего и нет. Съедобные и не очень, -- торопливо-неловко добавляю я, пытаясь избежать дальнейшего углубления в эту чудную тему.
Я ничего не понимаю в ботанике. Весной чадо учила астрономию и мне казалось, что опускаться дальше некуда. Я сгорала со стыда, я рылась в интернете, я старалась ответить хоть на что-то. Теперь у нас ботаника. А ведь я когда-то эту ботанику... Теперь же, судя по диспозиции, это она меня -- прямо в ухо. Чтоб не зазнавалась.
