мини-торнадо

Никогда не понимала женских треволнений после первого свидания -- пусть и прекрасного. Мне звонили подруги, взволнованные, обеспокоенные -- он позвонит, ну скажи, как ты думаешь, он позвонит? Он, когда прощался, сказал вот так спокойной ночи, дотронулся указательным пальцем до левой мочки, подпрыгнул четыре раза и сделал крокодила -- как ты думаешь, значит ли это, что он позвонит, и, если ты таки думаешь, что он таки позвонит, как ты думаешь, когда именно он позвонит, а то я завтра работаю до пяти, потом в магазин, а если он вдруг позвонит, а меня не будет, а? Я неизменно отвечала -- несомненно, позвонит -- ну раз подпрыгнул и до лба средним пальцем, ещё и в позе лотоса -- куда же он денется. Но, на самом деле, простите меня все дорогие женщины, я никогда вот этого вот не понимала. Я никогда так до конца и не поняла при чём тут гордость, почему нельзя позвонить самой, если уже так нравится и так хочется. Мама издевалась надо мной и говорила, что я, на самом деле, мужчина -- и плевать, что внешне выгляжу женщиной -- внешность, как известно, обманчива. Но я действительно этого никогда не понимала -- как и все мои знакомые мужчины. Они дружно кивали в ответ на мои удивления и говорили то же самое -- ну почему, ну почему -- я всего лишь был на работе, а она уже вышла за меня, родила троих детей, поругалась, развелась, переехала на другой континент. Ну вот как этих женщин понять? Я же занят был -- говорили мне мои дорогие знакомые мужчины, сетуя на горькую мужскую судьбу и каждый раз все разговоры заканчивались одним и тем же -- ну вот ты -- ты же женщина, ты же понимаешь, так объясни! А я не понимала и всё.

Зато теперь я, наконец, поняла. И сегодня я могла бы всем своим дорогим спрашивающим доступно объяснить. На понятном языке -- на таком, который понимаю теперь я.

Представьте себе, что вы ищете работу. Нет, пока вы не безработный, но контракт заканчивается и надо срочно искать что-то новое. И вот вы рассылаете резюме, в котором рассказывается какой вы замечательный, самый прекрасный, самый умный -- и нет, не говорите мне, что в вашем резюме написано, что вы посредственность, никому не нужная, просто мимо пробегавшая. Вы рассылаете резюме в самые лучшие места -- именно в те, в которых вы хотели бы провести лучшие годы жизни (конечно же, на достаточно выгодных условиях) -- и ждёте. Время идёт, а они не звонят и не звонят. И невозможно им позвонить -- ну вот что вы им скажете -- как это так, меня, такого дорогого и замечательного, всё ещё не заметили?
( Collapse )

Ты позвонишь и скажешь:

- Привет, поздравляю с

с днём рождения, да-да, я знаю. Ты всегда звонишь, никогда не пропускаешь. Вообще-то у тебя отвратительная память и ты никогда не помнишь никаких дат. Да что там даты -- ты с трудом помнишь, какое сегодня число. Впрочем, число многие не помнят, а вот ты не помнишь даже, какой сейчас год. Ты всегда смеёшься -- разве это имеет такое значение, какой сейчас год? И насмешливо добавляешь -- люди, мол, придают слишком большое значение всяким глупостям. А разве какой сейчас год -- это глупости? Ну, конечно, глупости -- у тебя что-то там всегда стремится в бесконечность, и с этой точки зрения, какой именно сейчас год, несомненно, глупость, не стоящая никакого внимания. Но что-то ты помнишь -- ужасно этим гордишься. Выделяешь место в голове, чтобы запомнить. Это важно -- и уже не так важно почему. Потом ты скажешь

- Я ужасно скучаю. Просто ужасно. Так долго не разговаривали

Долго не разговаривали -- это правда. У тебя работа, бардак, чего-то там не получается, почему-то, как всегда, не спишь ночами, куда-то бежишь, летишь, спешишь и всё равно ничего, ну совершенно ничего, не успеваешь. Ты купила себе новые туфли, какое-то там платье, а я с трудом представляю как я заплачу за квартиру, а ведь ещё нужно платить за газ, свет, телефон. Телефон, чёрт его побери. Он не так часто звонит и, может, и хорошо, что так. Но совсем скоро, я точно знаю, он позвонит.

- У меня такой бардак! Такой бардак, -- скажешь ты и засмеёшься. Впрочем, может, и не засмеёшься. Нет, наверное, всё-таки засмеёшься.

Давно уже не ребёнок и пора бы осознать, что у взрослых людей взрослые проблемы. Настоящие -- такие, от которых невозможно отмахнуться. Которые требуют твоего внимания, которые требуют, чтобы о них думали. А ты, как всегда,
( Collapse )

А давайте я расскажу вам, как это здорово родить. Что-то в последнее время я натыкаюсь на всякие разные тексты, в которых описываются всякие разные ужасы, связанные с этим процессом и с его последствиями. Я, конечно, буду жалеть о сказанном, так как обязательно чего-нибудь случится такое, что всё к чёрту испортится, но я всё равно расскажу. Ничего не утаю, всю правду скажу -- как на духу. Нет, я совершенно серьёзно. С какой стороны ни посмотри, сплошные плюсы. Сейчас докажу. По пунктам.

Начнём с внешности -- естественно, с моей. Я же девочка -- а для девочки, как известно, самое главное это внешность. Если мне сейчас кто-то скажет, что это только для той девочки, у которой нет мозгов, то я немедленно возражу, что именно для той, у которой нет мозгов, это, наверное, не так важно. А когда ты хоть немного отягощён мозгами, то о внешности думаешь хотя бы раз. В день. Иногда чаще. И мне ужасно стыдно в этом признаваться, но я, как честный человек, признаюсь -- я, иногда, думаю об этом даже два раза в день. А иногда и три. Так вот.

Пункт внешность можно разделить на два подпункта: на сколько женщина выглядит и надо ли ей худеть. Вот так вот всё грубо и примитивно.
( Collapse )

Навеяно прочитанным в ленте.

Есть люди, которые не для тебя. Не для тебя и всё тут. И очень хочется, чтобы они были для тебя -- ведь вот он стоúт. Воплощение любой мечты. Он, наверняка, даже красив. Может, не Аполлон, но, чести ради, кто из нас Аполлон. Даже сам Аполлон не знал о том, что он Аполлон. Только много после кто-то заметил и сказал -- это же Аполлон, он красив, как... как Аполлон. А сам Аполлон, наверняка, думал о том, что у него прыщи на носу, что девочки его не любят, что он никчёмный и ни на что, кроме как пасти быков, не годится, что если бы он был, к примеру, как Геракл, то он бы ух какой был. Сильный, ловкий, умелый. А так, как дурак, пасёт этих быков, и прыщ на носу так неудачно вскочил, и страшно выдавить, вдруг пятно останется. А ещё и такая сестра рядом -- с ума сойти, сколько комплексов может появиться с такими родственниками. И после этого действительно сомневаешься, что Аполлон считал себя Аполлоном -- в том смысле, который мы сегодня в это вкладываем. И никто здесь не Аполлон. Но он стоит перед тобой -- он в меру красив, он, безусловно, умен -- иначе его вообще не было бы на твоём горизонте, -- с ним интересно обсуждать всё на свете. Одинаково интересно обсудить впечатления от "Дети Арбата" и посмеяться над этим, который в телевизоре, как же его зовут -- который поёт "моя зайка, моя швейная машинка, шов мой лучший, синий карандаш". Он же серьёзно это поёт. И вы вместе захлёбываетесь и соревнуетесь -- ты мой домкрат ненаглядный, а ты моя дрель не ломающаяся. Так хорошо с ним сидеть. Так хорошо разговаривать.

Он всегда учтив. Он знает хорошие рестораны, понимает в еде и в вине. Вы ходите в разные рестораны. Иногда в дорогие -- в такие, в которые ты сама ни за что не пошла бы. И даже не потому, что нет денег, их никогда нет, впрочем, наверное, где-то на земле есть люди, у которых они, хотя бы иногда, но есть, но это другие совсем люди, тебе такой не стать ни за что, впрочем, ты не особо мечтаешь. Ты не ходишь в эти рестораны совсем не поэтому. Просто как-то глупо идти в ресторан, где порция каких-то макарон стоит как твоя новая юбка -- между прочим, очень удачная юбка, случайно купила, вообще не собиралась, а вот поди ж ты -- одна из самых удачных покупок. Просто зачем тебе такие макароны? Ты не понимаешь во всех этих соусах, трюфелях и прочем -- пачка макарон стоит копейки, а сделать их можно как угодно, да ты и не любишь особенно макароны. Но с ним оказывается, что там не только макароны. Оказывается, что там есть что-то, что ты даже не понимаешь что, но оно вкусное, необычное, хотя и стоит как та самая юбка. Но он никогда не даёт тебе заплатить. Он мечта. Такая мечта, которую нельзя трогать грязными лапами. Мечта совсем не поэтому. Он знает меру, у него хороший вкус. Вы не всегда ходите в такие рестораны. Иногда вы заваливаетесь в какую-то забегаловку на углу, где, у него горят глаза и он интимно шепчет: "самое лучшее и свежее пиво! Ты сейчас увидишь! Пошли скорее". И вы забегаете в какое-то странное место. Там темно, накурено, сидят странные люди, в воздухе густой запах пива -- плотного, как джинсы -- те, в которых ты сегодня пришла. Может, именно из-за этого вы пошли именно туда. Он всё понимает, подстраивается -- ему очень хочется.
( Collapse )

Эту тему я подсмотрела случайно в одном сообществе. Я думала о ней два дня подряд. Это какая-то очень моя тема оказалась. Оно само написалось, и совсем не так, как мне хотелось и представлялось.

Привет, мама!

Только что поговорила с тобой по телефону и, как и обещала, села писать подробное письмо. Во-первых, я с тобой не согласна - это неправда, что мы стали меньше общаться, это неправда, что мне неинтересно, чем ты живёшь, это неправда, что я тебя не слушаю, и уж точно не имеет никакого отношения к правде твоя фраза о том, что меня совершенно не волнуют твои переживания по поводу меня. Меня волнуют - правда. Просто мы говорим почти каждый день, иногда несколько раз в день. И я тебе всё рассказываю - честно! Я никак не могу понять, почему же ты до сих пор считаешь, что я что-то от тебя скрываю. Наверное, я что-то и скрываю, но уверяю тебя, ничего жизненно-важного в этом самом что-то нет. Мамочка, это не лень, правда - я действительно не понимаю, почему ты так переживаешь, если я звоню с опозданием на каких-то полчаса. Мне не лень позвонить, честное слово. Но я только зашла в дом, я ещё не успела переодеться, я ещё не успела сообразить что мне надо срочно сделать. Я ещё вообще ничего не успела. В частности, позвонить тебе. Но ты позвонила, и это хорошо. Так при чём тут моё равнодушие и лень? Ты же разговариваешь со мной каждый день, иногда несколько раз в день, что могло случиться такого за полчаса? У меня всё хорошо - я сказала тебе об этом по телефону и напишу ещё и в письме.

Честно говоря, я совершенно не понимаю, для чего тебе это письмо. Ты говоришь, что забыла мой почерк. Мамочка, я уже и сама его почти забыла. Кто сегодня вообще пишет письма? Сегодня вся почта исключительно электронная, все свидания исключительно виртуальные, и вся жизнь опутана таким количеством проводов, что страшно даже теперь шутить про повеситься. Раньше надо было пойти в магазин, купить верёвку, купить мыло (так, кажется?), а сегодня на эту тему и пошутить нельзя, потому что зачем тебе куда-то идти и покупать какую-то верёвку, если у тебя под ногами столько проводов. И все они лучше всяких верёвок. Мамочка, пожалуйста, перестань хвататься за сердце и искать валидол - это я шучу. Ты же знаешь, у меня всегда какие-то совершенно дурацкие шутки. И да, не спрашивай откуда я знаю, что именно сейчас ты хватаешься за сердце - знаю и всё тут. Наверное потому, что я тебя знаю уже не первый день. И даже не первый год. Я сейчас поняла, что не понимаю, что же тебе написать. Я тебе всё уже рассказала. Во всех подробностях. Бусинка растёт - стала огромной и ужасно самостоятельной. Она сегодня так умилительно играла на кухне, что я чуть не расплакалась, на неё глядя. Вообще мне кажется, что я стала излишне сентиментальной. Впрочем, я практически уверена в том, что это всего лишь гормоны. Бусинка спросила меня сегодня, где её папа, а я стояла, молчала и мучительно думала о том, какая версия лучше: про погибшего полярника, утонувшего капитана подводной лодки, потерявшегося в волнах Карибского моря пирата или знаменитого чекиста, замученного в холодных застенках. Каких застенках? Ну... каких-нибудь. Есть же ещё где-то холодные застенки. Вот в них и замученного. Мне иногда кажется, что его и не было вовсе. А Бусинка появилась исключительно как следствие партеногенеза.
( Collapse )

Глаза у неё теперь невероятно серые. Не светлые - светлые было бы не так интересно. Пусто как-то. Такие серые, в которые смотришь и тонешь. Она морщит нос и требует от меня того же. Некоторое время назад она научилась обниматься. Нет, она ни за что не обнимет, если попросить. Но вот если я сердито морщу нос, замечая, что она схватила самый важный листик, с самыми важными вычислениями... Вот тогда, когда я сердито говорю - ну что это такое? - вот тогда она подходит и обнимает. Просто кладёт руки на плечи, и тыкается щекой в плечо. И стоит так. Просто стоит. После этого совершенно серьёзно смотрит прямо в глаза и пытается поцеловать - на свой лад, только прикасаясь губами - иногда в нос, иногда в щеку. И опять серьёзно смотрит. Бездонными серыми глазами. И невозможно сердиться. Невозможно продолжать сердиться, когда она так смотрит. Когда она всё ещё держит руки на плечах и тыкается щекой в моё плечо. Правда, она достаточно умна, чтобы понять, что ураган миновал. Всё. Можно опять морщить нос, упрямо отбегать и хохотать над моей неуклюжестью. Мамамамама, дразнится она из другого конца комнаты. И бессмысленно просить. Пыталась - скажи мама... Скажи папа... Только хитро улыбается. Ни за что не скажет. Только тогда, когда самой хочется.

Это поразительно, насколько мало я знаю о детях. Никогда не представляла себе, что эти мелкие, неугомонные существа так умны. И вроде какой уж нужен ум, чтобы знать, где находится нос. Никогда не задумываешься о том, что были времена, когда и ты сам этого не знал. Не знал, где нос, где уши. И что такое экзистенциализм тоже, на удивление, когда-то не знал. Ведь все знают, где находится нос - это же так просто, право слово! Удивительно наблюдать, как она учится. Всего каких-то полгода назад она не знала, где находится этот самый нос, и что это вообще такое. Зато сегодня... Сегодня она поражает. Она знает не только где находится нос - подумаешь, честное слово, какое детство - она знает такие сложные вещи как стопа, локоть, мочка, подбородок, ладонь, пупок и много всего остального. Я боюсь за ней не успеть. Мне страшно. Иногда мне кажется, что она сама всё знает. Я ей совершенно не нужна. Я только подталкиваю. А уж ходить - это сама. И неважно, насколько страшным в моём представлении является окружающий мир, она всё равно будет постигать его сама. Она сама будет делать те ошибки, которые я бы посоветовала избежать. Но это потом. Когда-нибудь. Сейчас она обнимает меня и тыкается щекой в плечо. Она не врёт. Просто потому, что не знает как это и для чего. Ей хочется обнять и она обнимает. Только на мгновенье. Только чтобы потом отбежать и снова упрямо морщить нос и ни за что не подходить. Ни за что. Потому что сама.

Мы вместе подходим к Енечке. Мне так страшно было в первые разы. Когда она дёргала Енечку за ухо и Енечка недовольно, почти агрессивно, развернулась. Я замерла. Мне было страшно пошелохнуться. Я только думала о том, что делать, если Енечка не поймёт. Если... Енечка замерла. Приблизила морду к её носу. Она тоже замерла. Енечка обнюхала и вдруг - лизнула. Прямо в нос. Правда, после этого, всё-таки аккуратно высвободилась и отодвинулась на безопасное расстояние. Теперь она уже понимает, что такое больно. Теперь я её прошу - погладь, но не дёргай - ведь Енечке может быть больно. И она гладит. Аккуратно, бережно. И неизменно поворачивается ко мне и морщит нос - довольная сама собой. Ведь всё же правильно сделала - правда? Всё правильно. Всё так, как надо. Так, что мне хочется обнять и крепко прижать и никуда не отпускать.... Но нельзя. Она не любит сантиментов. Она обнимает только тогда, когда ей этого хочется. И невероятная сила в её слове - ещё не высказанном, ещё не пришедшем, но уже твёрдом. Я сама. Я приду, когда надо будет. И я ей верю. У нас договор - верить. Если что, я здесь. Так же прочно и точно, как то, что нос находится именно там, где ему надо находиться. Вместе с мочкой и локтем. Мы все здесь.

Эта конференция проводится раз в три года. Три года назад она была в Праге. Вместо знаменитого чешского стекла я привезла себе оттуда сумасшедшего и невероятного. Подарок самой себе оказался невероятно плодоносящим - ребёнок, несколько совместных статей, два с половиной седых волоса, невероятное счастье, уверенность в себе, способность раздражаться мгновенно и на всю-всю жизнь, крах мечте о блондине, бурчание-бубнение и, как принято в хороших романах, пр. Из-за этого самого пр., я оказалась на этой конференции и в этот раз. Естественно, ехала я туда исключительно предвкушая, что же я себе отхвачу на этот раз. И нельзя не сказать, что дух блондина витал в воздухе - если это скомпрессованное самолётное пространство, можно таковым назвать.

В этот раз она проводилась в небольшом городке - Аалборг - Дания. Я не проверяла, но я не думаю, что если посмотреть, что в википедии написано об этом месте, то там будет написано, что это небольшой, до мозга костей провинциальный городок, находящийся где-то настолько на краю земли, что кажется, что если приставить ладонь козырьком ко лбу, то будет видна и черепаха, и держащие её слоны. Небольшой и симпатичный городок - ничего особенного ни в ту, ни в другую сторону. Несмотря на всё это, цены на гостиницы не уступают, а иногда и обгоняют, цены на гостиницы, к примеру, в Париже. Моя гостиница - я бедный студент - была самая дешёвая на этой черепахе. Поразительно, насколько панорамное фото может отличаться от реальности. На фотографии номер выглядел неплохо - кровать, стол, проход между - что ещё надо? В реальности, ширина в самом широком месте, если верить моей рулетке, была 90 сантиметров. Нет, если залезть под кровать, то получалось шире, но под кровать залезть оказалось невозможным даже мне - с моим теловычитанием. Никогда не останавливайтесь в самой дешёвой гостинице в Аалборге - особенно, если у вас в наличии имеется хоть какое-то телосложение.

( Collapse )

Почти у каждого есть какая-то одержимость. Я знаю людей, которые терпеть не могут магазины, но если попадают в книжный магазин, не могут оттуда выйти часами. Или, к примеру, в магазин с гаджетами для машин. Или попадают в кафе, где триста сортов мороженого, и не могут оттуда выйти, не попробовав все триста или, как минимум, двести сортов. У меня не много одержимостей в жизни. Совсем не много. Но они есть. Даже есть такие, которые имеют отношение к одежде - женщина я или где? Одна из очень немногих моих одержимостей и, пожалуй, одна из самых сильных, это джинсы. Я люблю джинсы. Очень люблю. Я готова носить джинсы в театр, оперу, магазин, гараж, надевать их в праздник и в суровые будни, которые немедленно становятся праздником, если на мне джинсы, которые сидят так, как мне хочется, которые того цвета, от которого я теряю дар речи, которые сделаны из такого материала и так, что ощущение, что на тебе самые любимые, самые мягкие, самые тёплые домашние фланелевые штаны. Я могу спеть оду джинсам. Впрочем, что я сейчас и делаю и продолжу делать. У меня их много. Действительно много. Намного больше, чем мне нужно. Намного больше, чем большинству нужно. Намного больше, чем я действительно их ношу. У меня их (включая "беременные") семнадцать пар. Ужас. Говорю и понимаю, что это больше, чем мне кажется, когда я это не говорю вслух. Но джинсы джинсам рознь. Когда-то я совершенно не понимала, кто все эти люди, которые готовы покупать джинсы за какие-то сумасшедшие деньги, за которые можно купить почти новую машину. Когда-то я считала, что оно всё одинаковое, а за марку платить, надо быть сумасшедшим. Когда-то...

Два года назад, в очередной раз, мне показалось, что у меня совсем нет ни одной пары, которая сидит так, как мне бы этого хотелось, и того фасона, о котором я мечтаю. Мы искали их - те самые, которые наденешь и просто ах - во всех попадающихся на пути магазинах. Но всё было не то и не так. Одни слишком узкие внизу, другие совершенно не облегают ни одно из подлежащих облеганию стратегических мест, третьи дерюга-дерюгой, четвёртые ужасающего цвета. Мне не так легко угодить - когда речь идёт о джинсах. Всё остальное я, обычно, покупаю, даже не меряя - уж слишком не люблю магазины. Да и не понимаю - как может не подойти стандартный свитер? Они же все.. свитера - одно слово. Наконец, мы набрели на магазин, в котором было что-то почти похожее на то, что я хотела. И не очень дорого. И мы, конечно же, купили. Но это, всё-таки, было не совсем то.
( Collapse )

Пролог: Дорогие читающие - все персонажи являются плодом больной фантазии автора и всякое сходство действующих персонажей с реальными людьми случайно, равно как и совпадения реальных событий с описанными ниже ситуациями. Более детально: автор имеет в виду, что всякое сходство с реально существующими людьми не более чем реальное совпадение. Автор не несёт никакой ответственности за узнавание себя в действующих персонажах и оставляет все измышления такого рода на совесть читателя.

Когда появляется ребёнок, у ребёнка, помимо родителей, в нагрузку, сразу появляется много родственников, друзей, знакомых, относительно знакомых, относительно незнакомых, совсем незнакомых, "только в коридоре здороваюсь" знакомых и прочих, прочих, прочих, полученных им по наследству от его иногда более, иногда менее социальных родителей. На самом деле, социальность родителей имеет отношение только к тому, насколько много у ребёнка тех самых полузнакомых, "только в коридоре здороваюсь", "по утрам всегда вижу в автобусе", "пью раз в год кофе в кафе на углу". Количество бабушек, дедушек, дядей, тётей, двоюродных дедушек, троюродных бабушек, прадедушек, прабабушек, двоюродных сестёр, двоюродных братьев и прочих близких и дальних родственников никоим образом не коррелируется с социальностью или асоциальностью родителей. Они либо есть, либо нет - иногда бывает "жениться надо было на сироте". Но значительно чаще то или иное подмножество перечисленных присутствует. И с их наличием надо смириться. В первую очередь, родителям. Ведь тому самому милому, буквально вчера появившемуся, а уже сегодня научившемуся улыбаться и гипнотизировать этим самым как удав, существу, совершенно невдомёк какая вокруг него творится суматоха и сколько шума и пыли вылетает из-под копыт несущихся заключить его в объятья членов того самого подмножества.

Неподготовленные к этому молодые родители могут потеряться среди всего этого шума, гама и братской любви. Мне кажется, книги, описывающие что с этим делать, откуда это возникает, как с этим бороться и как, при всём при этом, выжить в полном составе, не потеряв на полях битвы никого ни из новой семьи, ни из многочисленных уже существующих, были бы значительно полезней всех тех, которые рассказывают на триста страниц о том, какого цвета должен быть стул у вашего двух-, трёх, а вот уже и пятидневного обормота, какие неожиданные оттенки этот самый стул может иногда принимать и что, собственно, с этим делать. Но, почему-то, пособий по цвету стула от нежно-жёлтого, до грязно-зелёного, можно найти массу, а вот такого рода пособий не купишь ни за что. Я, кажется, даже знаю почему. Если бы такое пособие существовало, оно напрочь лишило бы всех новых родителей сего великолепного действа, называемого "бабушки и дедушки, что с вами делать?". Видимо, самый первый родитель, испытавший это на себе, злорадно усмехнулся и поклялся ни за что не предупреждать об этом никого следующего и никогда не рассказывать о том, как же он сам с этим справлялся. Все остальные, по умолчанию продолжают сию славную традицию, только чтобы потом гордо говорить - вам надо это прочувствовать на себе! Но я решила выбиться из данного клана, предать всю братию молодых родителей и рассказать о том, как я это вижу. Действие и противодействие. Яд и противоядие. Да не осудят меня ни предыдущие, ни последующие принадлежащие к сему клану особи.

( Collapse )

Мне всё время что-то говорили. В самом начале мне говорили - "вот подожди, начнётся токсикоз, вот тогда ты узнаешь...". Растягивая "а" в "тогда" и загадочно замолкая на слове узнаешь. Я искренне ждала этого страшного зверя, который должен был меня поработить и сделать невыносимым всё моё существование. Я ждала его днём и ещё пуще ждала его ночью - именно тогда, по всем предсказаниям, он должен был свалиться на ничего не ожидавшую меня, и вот тогда я должна была узнать... Но я так и не дождалась - он не пришёл и я ничего не узнала. Мне говорили - "ты не сможешь долго скрывать - вот подожди, сейчас всего-то третий месяц, вот как начнётся четвёртый, тогда уже все всё увидят и вот тогда...". И снова растягивали "а" в "тогда" и опять загадочно замолкали. Потом третий в предсказаниях сменился на четвёртый, четвёртый на пятый, пятый на шестой... На шестом мне пришлось рассказать моему руководителю о том, что я на шестом. Он оценил и лишь спросил, можно ли кому-нибудь рассказывать, или подождать, когда уже будет видно. Но я уже не верила в то, что оно вообще когда-нибудь будет видно. К тому же, к этому времени, мне начали предсказывать изжогу, снова растягивая "а" и успокаивая - "вот у тебя токсикоза не было - так это просто повезло. А то, что пока ничего не видно, так то загадка природы и просто повезло. Но вот сейчас, подожди, начнётся изжога и вот тогда ты узнаешь...". Но изжога не начиналась и я всё ещё ничего не знала. Моя доктор сообщала мне, что месяцу к восьмому я начну выглядеть, как будто я поправилась. И клятвенно заверяла, что непосредственно перед родами уже точно будет видно. И действительно - тогда, уже было видно. Но тогда мне было уже всё равно. Правда, началось то, что никто, ну ни одна душа, не предсказывала.
( Collapse )