мини-торнадо

Давным-давно великолепная eilin_o_connor написала дивный текст о переворачивателях пингвинов. И все смеялись, все представляли себя на месте этих самых переворачивателей, хотя и понимали, что на самом-то деле такой профессии нет, как же жаль. Я тогда живо представила себя на месте этого самого переворачивателя и сразу же поняла, что ни за что в жизни не хотела бы им работать. Однако, как показывает практика, иногда сбываются самые безумные желания и нежелания. Меня можно смело поздравить -- я работаю переворачивателем пингвинов, вернее, одного пингвина. Дитя бодро освоила сложный переворот со спины на живот, а вот переворот обратно пока даётся не всегда.
( Collapse )

В первый раз я серьёзно задумалась о том как правильно хранить обувь и как за ней ухаживать пять с половиной лет назад. Я вдруг увидела на одном из сайтов дорогие сапоги, которые мне так понравились, что я никак не могла перестать о них думать и не хотела никаких других. Только эти, именно эти. Я носила их мысленно со всей одеждой, которая у меня тогда была, всё надеялась, что они перестанут мне нравиться, но они так идеально подходили ко всему, что я только вздыхала и всё продолжала их носить -- исключительно мысленно. Стоили они дорого и я никак не могла прийти к согласию с самой собой. Я навещала их каждый день, любовалась и всё думала, что была бы невероятно счастлива если бы они у меня были. Помню, как я показала их Ыклу, он одобрительно крякнул и сказал брать. Но я всё ждала когда цена станет приемлемой (хотя бы не такой страшной), а она всё никак не становилась. Тогда я почти решила их купить и провозгласить их парадными -- чтобы носить только в венскую оперу -- тогда они будут жить сто лет, а если разделить эту цену на сто лет, то тогда уже не так страшно. Я поделилась этими мыслями с Ыклом, на что он ответил, что в таком случае он категорически против этой покупки. Подумай, -- говорил он мне спокойно, -- ты прямо как лошадь с галошами! Ты собираешься купить что-то, что тебе очень нравится, что, скорее всего, достаточно удобное, но носить ты это не собираешься, а напротив -- собираешься украсить этим тумбочку. Тумбочке они не нужны, -- смеялся он, -- они нужны тебе! И когда ты решишь, что готова носить их всё время, тогда, наверное, их можно купить.
( Collapse )

Все, кто думает, что человек кричит от испуга лишь при свидетелях, дабы показать свидетелям как ему страшно, ошибается. Я, когда сильно пугаюсь, обязательно кричу. Сегодня я кричала так, что мне кажется, этот вопль души слышали даже в королевском дворце, несмотря на то, что он достаточно далеко. Я, как всегда, сидела и делала свои дела, читала в задумчивости статью и всё прислушивалась как там дитя гуляет в саду. Дверь на кухне я оставляю распахнутой -- она ведёт в сад, там гуляет дитя, мне надо слышать когда и если она начнёт сердиться. Сквозь статью я внезапно услышала какое-то цоканье, словно кто-то тихо шёл по деревянному полу. Я опустила глаза вниз: прямо на меня, прямо по нашей гостиной, нисколько не смущаясь, шёл огромный серый кот. Упитанный и вполне довольный. Он успел пройти через всю кухню и прошёл почти половину дороги через гостиную, но тут я его услышала и почти сразу же увидела. От неожиданности я закричала. Очень громко. Кот удивлённо посмотрел на меня, неторопливо развернулся и пошёл обратно на кухню, к двери в сад -- возвращался тем же путём, что и пришёл. Я всё шла за ним и громко кричала, пытаясь понять следует его пугаться или не надо. Я так и не решила, кот выбежал в сад, перемахнул через забор и был таков. Я же вернулась на своё место, но всё никак не могла успокоиться и на всякий случай каждые две минуты смотрела вниз, пытаясь убедиться в том, что больше непрошеных гостей не приходило.

Отчего-то вспомнилось, как я испугалась несколько лет назад на конференции.
( Collapse )

-- Дорогой, -- обнимаю я Ыкла сзади, -- ты помнишь какой сегодня день?
-- Я? -- напрягается он, -- что? день? какой? куда? Сегодня день взятия Бастилии?
-- Балда, -- смеюсь я, -- сейчас обижусь, честное слово!
-- Да помню, помню, -- он не поворачивается и пытается намёками, -- что, это прямо сегодня, да?
-- Что прямо сегодня? -- хитро переспрашиваю я.
-- Ну.. день этот, неужели это уже сегодня?
-- Какой день? -- не сдаюсь я.
-- Ну наш день, когда мы познакомились, -- смеётся он и поворачивается.
-- Смотри-ка, -- удивляюсь я, -- помнишь оказывается. Это хорошо. И вот мне интересно, -- задумчиво развиваю я мысль, -- какой мне будет подарок за то, что я тебя столько лет терплю?
( Collapse )

Искала нечто в почте и наткнулась на собственный комментарий многолетней давности. Моя чудесная френдесса nata_blackcat тогда предложила сыграть в игру "когда я был маленький, я был убеждён, что". И вот я ответила тогда, а сейчас мне и самой захотелось предложить сыграть в такую же игру. Я тот свой комментарий дополню немного рассказами, но пункты оставлю те же самые (хотя могла бы добавить, как минимум, столько же).

Я была убеждена что:
( Collapse )

У нас появилась изумительная игра, в которую мы играем все вместе, с удовольствием, азартом и она, следует отметить, не надоедает. Но сначала немного истории.

Был такой великий польский математик Кароль Борсук. Он жил в Польше, работал в университете, и во время войны, когда университет закрыли в связи с немецкой оккупацией, он, естественно, потерял работу. Чтобы как-то прокормить семью, в сорок третьем году, он придумал игру, которая называлась суперфермер. Доходы от продажи этой игры как-то поддерживали существование. Это первая (не знаю единственная ли, но я точно другой не знаю) игра, в которой используются двенадцатигранные кубики. Игра невероятно захватывающая.
( Collapse )

И совершенно не имеет значения какая погода за окном. То, что снаружи изнуряющая жара, которая немного жалеет нас, простых смертных, и становится просто жарой после заката -- не имеет значения. На улице осень. Это тот самый факт, который невозможно оспорить или опровергнуть. Осень не зависит от погоды. Осень -- это тягучая, сладко-горькая, тоска. Осенняя хандра. То, что её отличает от любой другой; то, что характеризует именно осеннюю хандру, то, что так сложно описать словами, сложить в предложения -- это ощущение, что она никогда не пройдёт. Ни-ког-да. Никогда ты не будешь больше счастливо беззаботен. Так счастливо беззаботен, какой бывает только глупая юность, не подозревающая о сложностях, не думающая ни о терниях, ни о звёздах. Ни о чём, по сути, не думающая. Теперь на тебе вечный серый флёр тоски и сопутствующей некоторой безысходности, ни одну из которых ты не в состоянии ни объяснить, ни, впрочем, нормально прочувствовать. Дышит, дожидается своего часа, пурпурное вино в бокале на толстой ножке. Не пристало осенью пить из легкомысленных тонконогих бокалов. И понимаешь ты, что ты не Король, что у тебя, как раз, на носу очки, в душе осень, и огромная фига в кармане, в которой сосредоточена вся осенняя хандра. Та, которая никогда, кажется, не пройдёт.
( Collapse )

Людям свойственно обижаться на выпады, которые они сами же и используют. К примеру, мой знакомый, когда заходила речь о чём-то, что он знал, а кто-то нет, широко раскрывал глаза, картинно рукой приподнимал челюсть и восклицал: ты серьёзно этого не знаешь? Вот прямо серьёзно? Нет, слушай, а как так могло случиться, что ты этого не знаешь? Это же даже дебил знает! Потом, конечно, вдоволь поахав, он отвечал, объяснял и рассказывал -- терпеливо, забыв о прежней нарочитости. И никогда не понимал почему некоторым так не нравятся эти беседы -- он же на всё ответил. Помню как-то зашла тема, в которой он совсем не разбирался. Сейчас уже не помню что конкретно, да и не в этом, честно говоря, суть. Одна из девушек картинно раскинула руки, распахнула глаз и воскликнула: не может быть, чтобы ты этого не знал, это же даже дети знают, даже в Африке, в самых глухих селениях! Знакомый помрачнел, нахмурился и, несколько раздражённо, несколько вызывающе, парировал: я же не всезнайка, не энциклопедия! И вообще, -- добавил он, нахмурившись ещё сильнее, -- можно было просто объяснить. Потом, позже, когда ему сказали, что он ведёт себя иногда очень похоже, бил себя кулаками в грудь и уверял: я никогда так себя не веду! просто есть же тривиальные, вот совсем очевидные вещи, известные всем, даже дебилам, даже детям, даже в глухих африканских селениях! а вот это вот -- это же совсем другое!
( Collapse )

Не то чтобы совершенно не чувствовалось приближение Нового года. Да, конечно, у нас нет наряженных ёлок на центральных площадях. Впрочем, у нас и центральных площадей практически нет. Куда ни встань, к примеру, в Тель-Авиве, всё будет центр, а если, к примеру, там ещё и клумба -- то вот тебе и площадь. Но чувствуется всё равно.

На соседней улице магазин с русскими книгами. Там ещё игрушки продают -- смешные такие, возвращающие меня в какое-то такое далёкое детство, о котором я и не помню вовсе. Стоят толстые неваляшки, улыбаются, выпячивают красные выпуклые щёки, звенят стоит дотронуться. Заводная белка поёт о том, как собирает орешки на зиму -- чтобы не голодать холодной зимой. На улице зима -- плюс восемнадцать. Необыкновенно холодно для сезона, -- рассказывает радио, -- одевайтесь теплее и не болейте, мы повторяем, сейчас проносится волна холода, особенно вечерами. И правда -- срочно надо собрать орехов, а то как ударят морозы, никаких орехов не останется. У нас зима.

В этом магазине, на витрине, стоит большая зелёная ёлка. На её пластмассовых иголках декоративно сверкают белые крошки пенопласта. Она обвита струящимся, переливающимся дождиком. Издалека, особенно вечером, тогда, когда уже почти совсем зима и действительно прохладно (никак не выше плюс десяти) она выглядит почти настоящей и невероятно нарядной.
( Collapse )

Понятие "хороший подарок" трансформируется со временем. Когда мне было восемь лет я придумала самый лучший на свете подарок маме. Совсем не на день рождения, он у каждой мамы в разные дни, а на восьмое марта. С девочками я не дружила, а затмить мальчиков можно было только проявив недюжинную смекалку. И я проявила. Ранней весной море выплёвывало на песчаный берег мёртвых нерп. Нерпы лежали на побережье словно диковинные валуны, раскрашенные мастером в матовый тёмно-серый цвет (мокрого асфальта, как мне тогда глубокомысленно объяснил Ромка -- его мама была портнихой и он лихо разбирался в персиковых, виноградных и прочих цветах) там и здесь тронутых второй -- серебристой -- краской. Нерпы лежали закрыв глаза, волны набегали на их хвосты и было их ужасно жалко. Поначалу мы пытались их спасать -- пыхтели, тащили их обратно в море, окунали морды в воду и жалобно просили: ну вот же море, ну плыви, уплывай отсюда. В один из разов к нам подошёл мужчина. Он наблюдал за нашими действиями, подошёл, крякнул и засмеялся -- вы чего, дураки что ли, они ж дохлые, чего вы творите? После этого мы перестали пытаться их спасать. Только приходили к ним после уроков и гладили матовые, гладкие туши. И тогда я придумала подарить одну маме. Это должен был быть великолепный подарок. Она должна была ахнуть и даже, наверное, заплакать. Ведь это же не просто так -- это же нерпа! Цвета мокрого асфальта, вся в серебристых крапинках. Нерпы были очень тяжёлые. Мы выбрали самую маленькую и потащили. Нас было четверо, нерпа была небольшая, идти было всего пару километров, но вверх. Мы останавливались, аккуратно укладывали нерпу на тротуар, отдыхали и, сопя и пыхтя, шли дальше. Они мне все завидовали -- только я додумалась до такого прекрасного подарка. Мы дотащили нерпу до подъезда, погрузили её в лифт, занесли в дом и положили в ванну. Мои верные рыцари разбрелись по домам, взяв с меня обещание позвонить как только мама смахнёт первую умилительно-благодарную слезу. Мама вернулась с работы уставшая, разулась и побрела мыть руки. Я стояла в коридоре, ожидая как она будет восхищаться, как выбежит ко мне из ванной, как будет целовать и говорить, что я исполнила её самое заветное желание. В том, что оно самое заветное, я не сомневалась ни секунды -- кому не хочется собственную нерпу! Мама вышла из ванной по стеночке. Она заметно побелела, прикрывала рот рукой и всё говорила мне не заходить туда. Стоит отдать ей должное -- она не кричала.
( Collapse )